Что думают «учёные» о «Велесовой Книге»?

И о ней ли они думают?

 

Меня спрашивают: есть ли у меня мысли о вышедшей недавно монографии «Что думают учёные о Велесовой книге» (СПб., 2004)? Отчасти я уже отвечал на эти вопросы, в предыдущих статьях и комментариях. Вначале повторю свои размышления,  вызванные статьёй в этом сборнике О.В. Творогова. 

 

Об отзыве О.В. Творогова.

 

Ранее, в монографиях и статьях, начиная с 1994 (см. «Наука и религия», №4) я уже публиковал критику работ О.В. Творогова.

И вот ныне, в 2004 году, то есть спустя 10 лет в монографии «Что думают учёные о “Велесовой книге”» Олег Викторович, наконец, мне ответил. В этом ответе есть и то что огорчает, и то что уже радует. Понимаю, что пересматривать свои взгляды пусть даже частично и в столь преклонном возрасте непросто.

Общий тон монографии: главная крамола защитников памятника — якобы имеющийся коммерческий успех наших публикаций (прежде всего моих). Это не совсем так, мы все работаем и занимаемся изданием памятников, монографий за счёт личного времени. Понимаю, на зарплату учёного теперь трудно выжить, но уж в этом-то мы не виноваты совершенно. И если уж начистоту — нам труднее, нам государство не платит вообще, у нас нет и научных грантов, у нас есть только ответственность перед родной историей и культурой, которой мы бескорыстно служим.

В заходной статье этой монографии О.В. Творогов честно и впервые признаётся: «текст ВК в некоторых академических инстанциях как идеологически опасный и не подлежащий широкому распространению», и далее ставит себе в заслугу публикацию копии памятника в научном сборнике ТОДРЛ и даже сожалеет, что не удалось эту публикацию сделать отдельным изданием.

С благодарностью он вспоминает переписку с некоторыми защитниками подлинности памятника, которые с ним не воевали. Уже одно это является пусть и косвенным, но всё же неожиданным признанием важности памятника с его стороны. Разве можно гордиться публикацией подделки?

Нужно только идти до конца и признать то, что приходилось в той обстановке играть по установленным правилам. Поймём и простим! Всё же Олег Викторович не просто воевал против дощечек, но и работал. 

 

Несколько иную реакцию вызывают работы его сотрудника лингвиста А.А. Алексеева. В сборнике  мы находим краткие и непоследовательные попытки покритиковать, но и одновременно исправить мой перевод со стороны этого учёного. Если уж встал в ряды антивлесоведов, то зачем исправлять перевод? Или это завуалированное предложение сотрудничества? Эта уже вторая попытка «помочь переводу» показывает только одно: человек владеет на некотором уровне старославянским языком, но к сожалению «плавает» в вопросах истории языка. Впрочем, возможно, это от поверхностного подхода к предмету.

Даже если у нас появится возможность привлечь к разбору спорных мест в переводе этого памятника новых специалистов, вряд ли это будет А.А. Алексеев. И не из-за ошибок лингвистических, они исправимы. А из-за того, что этот учёный при разборе памятника высказался по вопросам философским с позиций неоязыческих. «Книга Велеса» по А.А. Алексееву слишком благостна, как «хор гимназисток», т.е. там нет кровавых жертвоприношений и т.п. Так он по сути обратился за союзом к противникам «Книги Велеса» из лагеря неоязычников, среди которых, между прочим, немало и откровенных сатанистов.

 

В этом отношении даже позитивистская и атеистическая позиция О.В. Творогова более симпатична и понятна.

Вполне можно принять и то, что О.В. Творогов не смог «переварить» заход «Гамаюновых песен» в издании «Русские Веды» (1992), где мною говорится о слушании песен птицы Гамаюн (между прочим, вслед за В. Высоцким: «То мне птица Гамаюн надежду подаёт»), и о том, что я при работе над песнями чувствовал себя древним волхвом Бусом Кресенем —  тогда в этой роли я снялся в научно-популярном фильме «Внуки Дажьбога» (Центрнаучфильм, 1992). Для издания поэтического сборника, на мой взгляд, это вполне обоснованно (в издании переводов памятника 1993 года этот псевдоним уже поставлен не мною, а издателями). Но что ж поделаешь, Олегу Викторовичу всегда было трудно провести границу между литературой (в данном случае поэзией) и монографией.

Приводит Олег Викторович и мои размышления о том, что к копии Миролюбова и его рассказу нужно относиться критически. Да, я так тогда думал, поскольку не все архивные документы были мне доступны. В первоначальном периоде работы над памятником неизбежен критический подход. Сейчас я думаю иначе, многие поставленные тогда вопросы разрешены.

Неожиданно Олег Викторович признает, что мимо его глаз прошла публикация о Велесовой книге А.Л. Монгайта, и о ней он узнал только из моей монографии. Нда... «слона то я и не заметил», ведь в отличие от иных тиражи статей А.Л. Монгайта перевалили за пять миллионов. Ну что ж, бывает. Признание прошлых ошибок — нормально для учёного; не ошибается тот, кто не работает. Это можно поставить и в заслугу. Но тут же Олег Викторович критикует меня за то, что я якобы не отвечал на критику В.П. Козлова, И.Н. Данилевского, А.А. Алексеева и других, а это совсем не так.

Чтобы не показалось, что союзников у него в сей борьбе ныне всего-то трое, и не слишком авторитетных учёных Олег Викторович добавляет ещё с десяток фамилий: студентов, младших сотрудников, да и просто дилетантов, даже не имеющих соответствующего образования! Вот уж противники! И на их нападки я тоже должен отвечать?

Поминает он и имя покойного Г.А. Хабургаева, весьма авторитетного для меня лингвиста, коего я и сам почитаю учителем, хоть лично не был с ним знаком. Но ведь он просто не работал над этой темой. Не успел, а жаль. Его-то в антивлесоведы записывать вряд ли следует.

Поминает он и имя также авторитетного для меня историка академика Б.А. Рыбакова, поддержавшего меня в споре с Д.С. Лихачевым. Борис Александрович назвал одну мою раннюю работу, в которой я упомянул и о «Книге Велеса», «заявкой на докторскую диссертацию» («Наука и религия» №4-5, 1992). Так что его мнение о памятнике не было однозначным, как это пытается представить Олег Викторович Творогов.

В сборнике «Что думают учёные о «Книге Велеса»» приведена очень старая и  краткая статья-отзыв Бориса Александровича с соавторами, направленная против памятника. Я обсуждал с ним эту статью. И оказалось, что он её только подписал из-за давления тех самых академических (и далеко не только академических) структур, о коих упомянул Олег Викторович. То, что это так, подтверждает нарочитая абсурдность многих заявлений той статьи, например о том, что «не существовало рода Донцовых», а значит и самого Великого Бурлука, где были найдены дощечки. С этого статья и начинается.

В действительности позиция академика Бориса Александровича Рыбакова была сложнее. Во-первых, он вначале не владел всей информацией и думал, что речь идет об одной дощечке, которую лингвисты и источниковеды считают подделкой (сам он ни лингвистом, ни источниковедом не был и полагался на мнение авторитетов). Узнав же о позиции источниковеда и лингвиста Ю.К. Бегунова, а также археолога, открывшего берестяные грамоты, А.В. Арциховского, Борис Александрович Рыбаков мне сказал буквально следующее: «нужно проводить расследование», т.е. искать дощечки. И с этим предложением он намеревался обратиться в соответствующие инстанции, но, очевидно, не добился результата.

 

Что касается упомянутых выше трех союзниках Творогова, то к сведению Олега Викторовича, на их статьи я отвечал, но конечно не во всех изданиях подряд. Эти работы опять-таки прошли мимо глаз Олега Викторовича.

Я не считаю нужным на мелкую критику отвечать широко и публично, тем более постоянно. Хотя бы потому, что читатели у нас разные и тиражи несопоставимы. И это понятно: узкоспециальные споры интересны немногим. Идеально было бы вести их на страницах академических изданий, но страницы сих журналов для меня пока закрыты. Однако сейчас появилась возможность «скрестить мечи» на одном поле — в Интернете.

Приглашаю! Мною открыт интернет-журнал для научных публикаций, для споров велесоведов и антивелесоведов. И там я готов размещать любые интересные работы, отвечать на любые вопросы учёных, для сего достаточно только иметь научную степень в данной области. Эти статьи читают десятки тысяч людей, в том числе учёных-славяноведов. Эта информация открыта для всех. Борьба будет честной только, если она ведётся на одном поле.

 

Особо хочу подчеркнуть главную итоговую мысль О.В. Творогова.

Вот она: «Подведём итог... На мой взгляд, защитникам ВК не удалось доказать её подлинность. Главным препятствием является не содержание ВК... а прежде всего её язык... Асов прав: из этого (якобы имеющихся противоречий и проговорок Ю.П. Миролюбова) ещё не следует вывод о «поддельности» памятника...»  Таким образом Олег Викторович снял чуть не все свои прежние претензии, даже запретил переиздавать в сборнике свою работу из ТОДРЛ. То есть по существу принял критику, и это больше, чем можно было ожидать.

И таким образом ответственность за признание (или не признание) памятника он сложил со своих плеч на плечи лингвиста А.А. Алексеева, который как будто продолжил дело покойной Л.П. Жуковской. Разбор кратких замечаний А.А. Алексеева, неинтересных широкому читателю и имеющих малое научное значение, оставляю академическим монографиям и публикациям в Интернете (если, конечно, это хоть кого-то заинтресует). Но ситуация с работой Л.П. Жуковской существенно иная. (см.статью о доказательствах подлинности ВК, которые можно вывести из работы этого палеографа и лингвиста).

 

Конечно, было бы важно опубликовать, и в научном, академическом издании подробные ответы (и не только мои, но и многих авторитетных  учёных) . Однако сейчас это не представляется возможным. Хоть я открыт для любых предложений. А в научно-популярной литературе это сделать затруднительно. Тем не менее, я буду отвечать на вопросы по мере их поступления в «Гостевую книгу» на моём сайте.

 

 

Об отзыве И.В. Лёвочкина.

Ответ на критику П.А. Соболева в сборнике «Что думают ученые о «Велесовой книге»

 

На вопрос (в моей «Гостевой книге») о том, давал ли доктор И.В. Лёвочкин положительную рецензию на мою монографию, отвечаю:

Да. В 1993 году, давал. Тогда я был членом Русского исторического общества (РИО), в коем делал доклады по «Велесовой книге». Работал также в отделе рукописей РГБ над рукописями Ребиндера, касающимися этого памятника. В том отделе работал и И.В. Левочкин, а в РИО он председательствовал. Понятно было его желание вести большую общественную работу, чем-то выделяться из ряда сотрудников, поскольку он – к тому времени доктор наук, занимал незначительную должность.

Я же обратился к нему, поскольку он был мне знаком по заседаниям РИО. И вовсе не потому, что он был для меня авторитет. Авторитеты: академик Ю.К. Бегунов, академик Радмило Мароевич (декан филологического факультета Белградского университета) к тому времени мне уже дали рецензии, и их было вполне достаточно, чтобы  монография вышла.  Я дал ему на рецензию монографию, думая заинтересовать его темой, ибо этот памятник был ему неизвестен, что, впрочем, уже было симптоматично.

 

С его первичной рецензией можно ознакомиться здесь:

 

Из отзыва И.В . Лёвочкина в 1993 г.

 

 

Когда же началась шумиха вокруг этого издания, Левочкин, оценив расклад сил, решил очевидно сделать имя уже на борьбе в КВ. И в самом деле после выступления в газете «Солидарность» он пошёл на повышение. Любопытно, что его совместное выступление с журналистом, имевшим уголовную кличку И. Фокс, было помещено на той же полосе, что и сатира на сатанистов в нашей политике и культуре «Введение в козловедение»

С этим скандальным выступлением можно ознакомиться здесь:

 

Из выступления И.В . Лёвочкина в газете «Солидарность» №3 (100) 1995.

 

Вот так… Сначала голословные утверждения, потом единственный «трухлявый» довод. Должны были сгнить дощечки! В той же РГБ почему то не гниют египетские папирусы более чем 2-х тысячелетней древности. Не гниют и найденные недавно в земле дощечки Новгородской псалтыри 10 века. Но всё русское, что древнее 9 века, должно было сгнить по мнению Лёвочкина. А между тем эти дощечки пропитывались воском, и хранились в библиотеках, а не в земле. Ну да что тут можно доказать, когда вопрос для И.В. Левочкина решен «наверху».

 

Но больше всего изумляет сама тональность этого выступления. Ни чуть не стесняясь нас обвиняют не только “во лжи”, но и в “фашизме” и даже в “людоедстве”.  И между прочим, можно заметить, что исторические фашисты, вся верхушка (Гитлер, Муссолини, Франко), были католиками.  Ими был заключен конкордат с католической церковью, и объявлен крестовый поход против языческого большевизма. И на СССР немцы шли не только под свастикой (тогда даже и не называемой так! это был один из видов христианского креста для немцев!), они шли и под знаком обычного католического креста. И на их кинжалах было написано «С нами Бог» (а не Вотан, к примеру), и в их частях были пасторы.

Это история! Единственно, кто проявлял интерес к язычеству, был Гиммлер, но это никак не было проявлением государственной идеологии. И только после войны и поражения фашизма весь мощный идеологический аппарат католической церкви был брошен на то, чтобы доказать: фашизм-то и был язычеством, и будто бы они с ним и боролись.  Об этом написаны книги, выпущены фильмы и т.п.  Католической церкви было важно обелить себя.

 

Что же касается И.В. Левочкина, то потом он также выступил и на телевидении, в телепередаче «Тайны "Велесовой Книги"» вновь назвал А.И. Сула­кад­зева поддельщиком, да еще и спутал его с Бар­ди­ным, приписав бардинскую копию «Слова», имеющуюся в РГБ, совсем другому человеку А.И. Сулакад­зеву (и это специалист?!). Подобные ошибки, к сожалению, обычны. В той же передаче на многомиллионную аудиторию псевдоученые выплеснули столько раздражения темой беседы, а также крупной и мелкой неправды, что просто удивительно. Раз ныне на телевидении нет проверки фактов независимой экспертизой, значит, можно говорить все что угодно.

С нашей же стороны таковые выступления ничем не были спровоцированы, ведь лишние скандалы не служат во благо делу. И повторяю: тот же И.В. Лёвочкин вначале  дал положительную рецензию на наше издание “Книги Велеса”, но потом, очевидно, под чьим-то давлением решился нанести нам удар в спину .  В монографии “Что думают учёные о “Книге Велеса””, эта давняя история вновь вспоминается. И наносится мне прямое оскорбление, будто эту первую положительную рецензию я сам и сочинил. Зачем? У меня что — мало противников? К счастью, я сохранил эту положительную рецензию до сего дня. Это официальный документ, с подписями и печатями, и я могу его предоставить любому желающему.

 

После такого опыта лично у меня отпало желание тесно общаться с т.н. «учёным миром». Только с отдельными, достойными его представителями я продолжаю поддерживать контакты, если ко мне обращаются  с вопросами и предложениями. Но в целом, я с 1993 года отошёл от издания научных монографий, тем более что потом две подготовленные к изданию монографии (в коих приняли участие 10 докторов и кандидатов наук) так не попали в печать. Сейчас положение медленно меняется. Но я в настоящий момент более занят научно-популярной и художественной литературой. И для того, чтобы вернуться в научную деятельность, нужны предложения не только от энтузиастов изучения памятника, но и академических издательств, учреждений.